Мои замки больше не подходят к твоим ключам, и мы
проживаем теперь две жизни, запертые по разные стороны двери. Как
пальцы, не находящие утешения в переплетении, мы ржавеем под прицелом у
еще одного умирающего вечера. Нам по-прежнему хочется совпасть углами и
выемками, но какая-то неведомая сила уже все решила за нас, и,
неподвижные, мы с каждой минутой еще недоступней и дальше.
Каждый день ты приносишь новые ключи. Каждый день я меняю замки. Мы не говорим об этом друг другу - мы лишь отчаянно пытаемся совпасть. И чем больше ключей падают из твоих рук, тем больше замков на моем сердце. А потом ты бежишь вниз, а я отсчитываю ступени, которые мне остались до твоего полного исчезновения, до того момента, когда я в очередной раз пойду в кладовые сердца искать новые замки, к которым будет проще и невозможней подобрать ключ.
У каждого замка своя история, свой ключ, своя любовь. А у меня ты и твои ежедневные попытки взломать мои будни, твои побеги, твои возвращения. У меня – бесптичье клеток и календарь, умерший на одной цифре. У тебя – бесконечная связка ключей и моя неправда, в которой столько замков и столько напрасно выброшенных объятий.
Мы рождены, чтобы совпасть. Отчего же мы ржавеем под прицелом? От осени, которая всегда виновата, или весны, которой прощают все, кроме ее отсутствия? От обилия света, обнажающего каждую морщину, или от того, что бывает, когда света не осталось совсем?
Нет, ржавость от суеты. Если мы коснемся друг друга сквозь разъеденную кольцами деревянную дверь – палец к пальцу, линия к линии, запястье к запястью, - если перестанем умирать ключами и замками под прицелом друг у друга, если ты дотронешься до меня по-настоящему трепетно, ты поймешь, что дверь никогда и не была заперта, я пойму, что любят вовнутрь, а не наружу.
Каждый день ты приносишь новые ключи. Каждый день я меняю замки. Мы не говорим об этом друг другу - мы лишь отчаянно пытаемся совпасть. И чем больше ключей падают из твоих рук, тем больше замков на моем сердце. А потом ты бежишь вниз, а я отсчитываю ступени, которые мне остались до твоего полного исчезновения, до того момента, когда я в очередной раз пойду в кладовые сердца искать новые замки, к которым будет проще и невозможней подобрать ключ.
У каждого замка своя история, свой ключ, своя любовь. А у меня ты и твои ежедневные попытки взломать мои будни, твои побеги, твои возвращения. У меня – бесптичье клеток и календарь, умерший на одной цифре. У тебя – бесконечная связка ключей и моя неправда, в которой столько замков и столько напрасно выброшенных объятий.
Мы рождены, чтобы совпасть. Отчего же мы ржавеем под прицелом? От осени, которая всегда виновата, или весны, которой прощают все, кроме ее отсутствия? От обилия света, обнажающего каждую морщину, или от того, что бывает, когда света не осталось совсем?
Нет, ржавость от суеты. Если мы коснемся друг друга сквозь разъеденную кольцами деревянную дверь – палец к пальцу, линия к линии, запястье к запястью, - если перестанем умирать ключами и замками под прицелом друг у друга, если ты дотронешься до меня по-настоящему трепетно, ты поймешь, что дверь никогда и не была заперта, я пойму, что любят вовнутрь, а не наружу.
Комментариев нет:
Отправить комментарий