Элиза,
Тебе кажется, что ты знаешь об отчаянии всё: какое оно на вкус, его вес, и то, что однажды прийдя, оно уже не отпускает никогда, оставляя на коже шрамы и порезы. Ты просто очень устала. Это усталость окутывает тебя в удушливый слой грусти, толкает в пустые кинотеатры смотреть фильмы, в которых нет ни слова правды, а лишь одна тоска. Усталость шепчет тебе на ухо о невозможном, которое могло бы быть твоим, перестань ты слушать. Ты живешь по одному маршруту, тебя возит запыхавшийся автобус, через пыльное окно ты смотришь на серые улицы, ты улыбаешься натянуто, целуешь из вежливости и даже любишь от безысходности. Ты путаешь усталость с отчаянием. Отчаяние совсем другое. Оно цвета войны и весом во все материнские слёзы. Поверь, Элиза, оно тебе не знакомо. Каждый раз, когда ты твердишь, что больше не можешь, глубоко внутри ты знаешь, что можешь, что можешь намного больше, чем вот этот день, чем вот это очередное разочарование, что можешь, и более того будешь идти дальше во что бы то ни стало. Усталость – это просто дурной затянувшийся сон, который оставляет после себя головную боль, но это лишь сон. Отчаяние же ставит тебя на колени, бьет безжалостно, до крови, но не убивает. Отчаяние – это чужая смерть, и оттого оно так невыносимо. Зачем я пишу тебе всё это? Мне грустно смотреть на тебя, Элиза. Мне грустно слушать твои полные скорби рассказы. Мне грустно писать тебе. Мне просто грустно. В эти минуты я начинаю терять тебя, твое лицо становится размытым, словно я смотрю на него сквозь окно, заплаканное осенним дождем. Перестань, Элиза. Помни, что это лишь сон, что ты всегда, слышишь, всегда можешь выбрать пробуждение.
.jpg)
